Почему Эфиопия – одно из самых необычных и колоритных мест на Земле

Журналист и путешественник Андрей Гришин уверен — по культурному наследию Эфиопии на континенте нет равных.

 Среди государств Африки в плане туризма Эфиопия стоит особняком: любителям сафари и пляжей там будет скучно. Выхода к морю у страны нет, национальные парки не изобилуют живностью, а высокогорный климат делает ее еще и достаточно прохладной. Однако по культурному наследию Эфиопии на континенте нет равных – разве что некоторую конкуренцию создает остров Занзибар. А по разнообразию проживающих здесь племен даже повидавших многое страна способна поражать ежедневно.

 Вхождение в «черную» Африку

Каких-то особых мер предосторожности предпринимать не надо. Страна достаточно безопасна в плане криминала, иногда случаются беспорядки, но затрагивают они местных. Высокогорный климат обусловил отсутствие присущих многим странам этого континента опасных заболеваний и ядовитых насекомых. Разве что за исключением малярии и ее переносчиков – комаров, которых в нескольких регионах предостаточно. Население поделено на православных и мусульман, с небольшой прослойкой протестантов и анимистов, но при этом никаких разногласий. Ведь еще в 616 году пророк Мухаммад завещал мусульманам всегда жить в согласии с христианами, и спустя века в этом отношении ничего не поменялось.

Столица Аддис-Абеба, что в переводе означает «Новый цветок», на самом деле пахнет не очень: огромный грязный город с минимальным столичным лоском в небольшом даунтауне. Опытных путешественников грязь и нищета может удивить, неопытных – шокировать. Интересного здесь ровно на один день: это собор Святого Георгия 1896 года и еще два более современных православных храма, национальный музей, небольшой памятник Пушкину и маленькая скульптура льва – почти исчезнувшего в местной природе символа страны. Несмотря на относительную безопасность, ходить по темным разбитым улицам страшновато. И, как в любом мегаполисе, приходится следить в оба даже днем: ограбить не ограбят, но подростки порой норовят что-нибудь выхватить из рук или стибрить из кармана.

Государство условно поделено на православный север, мусульманский восток и анимистический юго-запад. В первом случае это древние храмы и горы, во втором – мечети, слоны и гиены, в третьем интерес представляют сами люди. К сожалению, попасть из одной части в другую, минуя столицу, не получится.

 Начало долины в конце цивилизации

Из Аддис-Абебы наш путь лежит в сторону долины Омо – самого анимистического куска юга-запада, населенного представителями около двух десятков племен. Утомительный десятичасовой переезд на автобусе заканчивается в Арба-Мынче – одном из двух относительно крупных городов региона, где имеются инфраструктура и нормальные гостевые дома. Рядом находится национальный парк Нечисар с множеством птиц, обезьян, зебр и бородавочников, а вот увидеть крокодилов и бегемотов – как повезет. Поездка в парк на лодке обойдется примерно в $50 с человека, включая сопровождение вооруженного егеря.

В Арба-Мынче легко договориться насчет машины с водителем для углубления в долину (обойдется в $100 в сутки). Ситуация с транспортом в этих местах крайне напряженная, то же самое и с дорогами, поэтому для самостоятельных перемещений потребуются время и выдержка, так как по некоторым трассам может проехать не больше 10 авто в день. Местные жители в основном полагаются на свои ноги.

Примерно пять часов по убитым дорогам, заполненным домашним скотом, приводят в городок Консо – вотчину племени с одноименным названием. В отличие от других племен они тысячелетиями жили в подобиях городов, окруженных стенами, как и сегодня. Сам Консо – последняя возможность для путешественников воспользоваться какими-то привилегиями цивилизации, потому что дальше в лучшем случае это будут деревни, различающиеся только размерами и считающиеся городами.

На выезде из Консо время уже по-настоящему начинает поворачивать вспять. Автотранспорт почти не встречается, вдоль дорог идут местные жители в традиционных для того или иного племени одеяниях. А то и просто в одних набедренных повязках (как мужчины, так и женщины). Есть общее – все несут за плечами ружья или калашниковы – в зависимости от благосостояния семьи. Как бы бедно кто ни жил, оружие – непременный атрибут. Притом что проживающие на этой территории племена вполне миролюбивы и просто так за оружие хвататься не станут. Но изредка случаются межплеменные столкновения, практикуется похищение скота, так что ствол не помешает.

Для посещения поселений в следующем городке Кей-Афаре нанимается проводник. За $25 в день он берет на себя все функции по размещению, коммуникациям со старейшинами и остальным вопросам. Каждый визит в деревню обходится в дополнительные $25 с человека. Деньги берутся даже за посещение рынков, которые на самом деле стоят того. Только там можно увидеть представителей множества племен сразу с экзотическими названиями – турми, сурма, дорзе, цамай, хамер и другими.

В крупных деревнях новости уже можно услышать от немногих обладателей телевизоров и мобильных телефонов, но гораздо дешевле просвещаться в местных барах. Без проводника их не найдешь, так как некоторые могут находиться на чьем-то подворье. То, что это именно бар, определяется наличием пары столиков (небольшие стулья принято приносить с собой), публики и запахов браги. Помимо браги можно и даже нужно попробовать эфиопскую медовуху – тадж – но при этом следует иметь в виду, что санитарная безопасность не гарантирована. Публика в таких заведениях чрезвычайно колоритная, вот только фотографирование может закончиться чем-нибудь неприятным – под воздействием спиртовых паров. Конечно, утром будут извиняться и валить все на забористое пойло.

В целом путешественникам полное погружение в атмосферу каменного века не грозит. В городках всегда есть пара гостевых домов, пусть и с «камерным» набором в виде кровати с противомоскитной сеткой и лампы (все остальное во дворе).

 По спинам во взрослую жизнь

Поскольку наш проводник – выходец из племени хамер, то приоритет отдается им. Что сказать? Крайняя нужда и полное отсутствие всего, за исключением оружия. Хамеры позиционируются как скотоводы и пчеловоды. Но, очевидно, имеют они с этого самый минимум, только чтобы не умереть от голода. Поэтому любая продукция цивилизации в виде презентов – мыло, бритвенные станки, фломастеры, тетради и игрушки – идут на ура и расходятся в считаные минуты.

Каким-то образом гид пытается выяснить, в каком из поселений будет проводиться известная у хамеров церемония пробежки подростка по спинам буйволов. Таким образом мальчик становится мужчиной, и первый бонус после этого – разрешение употреблять алкоголь, а потом можно и жениться. Церемония проводится лишь однажды, так что если юноша не сможет пройти испытание, повторного уже не будет и он на всю жизнь останется «мальчиком». Или, как наш проводник, может уйти из племени и начать жить по законам государства.

Первый поход по предгорьям не удается, встречные объясняют, что по каким-то причинам церемония откладывается. Совершив ряд звонков, гид сообщает, что нечто будет проходить в другой деревне, правда, добираться до нее часа полтора пешком по горам.

После оплаты «входных» нас приглашают к месту веселья. Все словно с фотографий географических журналов – люди, облачившись в лучшие традиционные одежды, не переставая поют и танцуют. В голову приходит мысль, что все это затевалось исключительно ради нашего взноса. Однако же количество заготовленной браги и степень «готовности» празднующих подтверждают, что народ веселится с утра, когда про нас еще известно не было. Самому «герою торжества», впрочем, не до праздника – надо собраться с духом, поскольку решается его судьба. К чужим тут отношение неоднозначное: с одной стороны, крайнее любопытство, с другой – мы все-таки не имеем отношения к сугубо семейному торжеству, собравшему членов клана со всех окрестностей, и не исключено, что многие впервые видят иностранцев. Поэтому вначале нас несколько стесняются, но совместный прием браги разрушает барьеры. Где-то в стороне мычат буйволы, напоминая, зачем все собрались. Но все ждут какого-то важного родственника, после чего выясняется, что обещанная церемония, к облегчению мальчика, откладывается на завтра. Поясняют, что в стаде нет одной белой буйволицы, которую пригонят завтра – без нее никак. Пришлось в ночь по горам возвращаться в городок Турми.

На следующее утро нам приходится снова платить по $25, и мысль, что все-таки это «ритуальный развод», возвращается. Оказалось, нет. Все на самом деле серьезно: и еще большее волнение мальчика, и веселье участников. Отношение к нам уже совершенно другое – встречают как старых друзей. Вот уже фотокамеры идут по рукам, взамен предлагается пощупать винтовки и автоматы, нескончаемая брага и совместные танцы. Местные красавицы тоже раскрепостились и начинают заигрывать: делают вид, что собираются застрелить из калашникова или предлагают постегать их прутьями. Здесь считается, что чем больше муж любит жену, тем сильнее должен охаживать прутьями на зависть остальным. По этой причине тела всех замужних дам покрыты шрамами.

Наконец слышится мычание той самой белой буйволицы и появляется подросток в окружении друзей. Собравшиеся с трудом выстраивают испуганных буйволов бок о бок, и мальчику предлагается добежать по гладким спинам до конца ряда, вернувшись уже мужчиной. Наш парень разбегается, и ему улыбается удача: удерживается на ногах, возвращается героем и законно требует своей доли браги. Веселье вступает в новую фазу…

 На лицо ужасные

Из всех племен, проживающих в нижней долине реки Омо, самым «брендовым» считается мурси. Многие считают его и самыми неприятным. Племя скотоводов обладает повышенной агрессивностью, его представителей не так уж часто можно увидеть на рынках. Визитные карточки мурси – деревянные тарелки в губах женщин и шрамированные тела представителей обоих полов (без привязки к поговорке «бьет - значит любит», просто для красоты).

Чтобы въехать на территорию мурси – а это без малого четыре часа на авто от ближайшей условно цивилизованной деревни Джинка – помимо взносов в общину необходимо брать с собой вооруженного рейнджера на случай чего. Всю основную работу в племени доверяют женщинам, а мужчины – это воины и защитники. Но порой «защитники» к обеду уже не держатся на ногах, приступ агрессии может произойти спонтанно. И все-таки, думаю, на мурси слишком наговаривают – что они поклоняются демону смерти, съедают своих умерших и т. д.

Когда мы прибываем в жаркую пыльную деревню, встречать нас выбегают исключительно женщины и дети. Мужчины чуть вдали возлежат на солнцепеке после утреннего приема браги, некоторые безуспешно пытаются подняться. Но и без них все напоминает маленький ад, особенно на фоне национальных украшений и одеяний. Хуже всего – смрад, связанный с мухами цеце: чтобы хоть как-то защитить себя от опасных насекомых, люди обмазывают себя навозом. Тем не менее мухи (и цеце, и серые мясные) повсюду. Пишут, что мурси употребляют мясо в редких случаях, а так пьют молоко, могут пустить немного крови из вены домашних животных и делают кашу из злаков. Однако наш гид, наоборот, утверждает, что они как раз кроме мяса ничего не едят. Судя по запахам (помимо навоза), он говорит правду. В домиках-шалашах с потолков свисают куски далеко не первой свежести мяса, увитые мухами.

Какого-то дружелюбного любопытства никто здесь не излучает: за фотографирование нужно платить каждому объекту примерно четверть доллара, некоторые за кадром пытаются залезть в карман, сумку или снять все, что плохо крепится… Приходится быть объективным: в гости они нас не приглашали. Мы для них – лишь редкая возможность заработать хоть что-то. Те, кто профессионально изучал это племя и смог добиться расположения его членов, ничего особо плохого не пишут: люди как люди, с некоторыми особенностями… К тому же очень скоро их может вообще не остаться – мурси быстро вымирают от голода и болезней, сейчас их осталось 5–10 тысяч.

 Источник: https://forbes.kz/travels/zastyivshee_vremya_1534762121/